Комментарии

Праздники остались позади. Настали будни. Самые яркие впечатления всех россиян, конечно же, за последние дни оставили застолья. За столом в фужеры проливается шампанское, режут торт, «толкают» речи и в «разогретом» состоянии духа посылают многословные SMS или оставляют на автоответчики пылкие рождественские и новогодние пожелания. Вся Россия стала одним сплошным банкетом, где на улице свои и незнакомцы на одну ночь становятся самыми близкими друзьями. А как хотелось бы, чтобы праздник продолжался. Возможна ли такая идиллия в наше время и где?

Без русского застолья не мыслится никакой праздник. Накрытый стол, утопающий под обилием напитков и яств, – священный алтарь наших семейств. На новогоднем празднике, попади туда друг или враг, им все простится. В хмельном состоянии духа русская душа – а душе еще Тертуллиан приказал быть христианкой – готова на любое дело благочестия, которое порой не придет на ум даже закаленному земными испытаниями протестанту. После чарочки-другой весь мир становится в сотню раз милее.

В Новый год люди, словно дети, снова начинают верить в Деда Мороза. Религиозная сублимация, понимаешь… С богословской точки зрения «исторического Деда Мороза», мягко сказать, доказать намного проблематичнее, нежели «исторического Иисуса». Вряд ли сегодня в мире найдется историк, который отрицал бы существование Иисуса (другое дело, кем Он был и чему Он учил). Но люди легко обходятся без научных монографий, посвященных Санта Клаусу с летающими оленями. От этой традиции нет никакого прока для нашего сельского хозяйства, но с накрытием стола, в проблесках зажженных бенгальских огней, мы верим, что наши пожелания приобретают исключительную действенность, словно шаманские заклинания где-то в ночном бурятском лесу.

Я как-то праздновал Новый год с голландцами. Скучно. Другое дело – Россия! Десятилетиями вырабатывая привычку отмечать смену календаря по полной программе, мы, русские, только удивлялись гастрономическому равнодушию европейцев. Есть тут элемент восточного и азиатского. За столом нам проще раскрепоститься и предаться слушанию всемогущего ТВ, который нам уже давно с Интернетом природу заменил.

Забавно, но факт. Именно церковь в течение трех столетий развивалась, росла и мыслила себя исключительно «вокруг стола». Не было у нее никаких храмов. Для миссионерских целей в качестве аренды для нее не существовало даже таких заведений, как библиотека или театр. Церковь распространялась главным образом по домам. В умах многих историков литургики (наука о богослужении) долго господствовало такое мнение, согласно которому церковь главным образом распространялась по принципу синагоги, в которых (как если бы) проходили богослужения. Однако не факт! Как показывают новые богословские и исторические открытия, в синагогах не проводились богослужения. В них даже, как утверждают некоторые исследователи, не молились. В них изучали Тору.

Если бы мы представили на минуту, что происходило в древней домашней церкви широченной римской империи, нам бы представилась интересная и необычная картина. В одном из богатых домов домашней церкви Коринфа постепенно собираются люди. Приходя со своих работ, они возлежали за трапезой. Насыщаясь вечером пищей – а это было единственное свободное время, когда они могли толком поесть и пообщаться, – кто-то из них мог с энтузиазмом рассказать всем возлежащим свидетельство. Например, как на рынке этого богатого портового города при покупке новых волов или при продаже рабов, он мог поведать греющимся на солнце римским легионерам и чужеземному купцу на койне (диалект греческого) о своем Спасителе Иисусе!

В процессе возлежания за трапезой к группе могли присоединяться другие уверовавшие горожане и гости из далеких городов, которые пожелали присоединиться к общению своих собратьев. И вот кто-то уже начинает делиться своими нуждами. О них помолятся. Тут могли рассказать о радостях и скорбях других христиан. Когда эта кучка уверовавших коринфян или галатов насыщалась пищей, она начинала петь гимны. А более подготовленный и сведущий в Писаниях брат в приподнятом состоянии духа мог сказать гомилию (проповедь). Словом, церковь мало что изобретала на своем пути становления. Она воспользовалась идеей симпозиумов у окружающего ее античного мира без всякого намека на плагиат. И как мало это походит на наши богослужения…

Странно, да? Мы привыкли, что церковь – это что-то сложное. Трудно ее себе представить без облаченного одеяниями священника-жреца или развешанного изображениями иконостаса. Мы, протестанты, не мыслим себе церковь без кафедры, воскресной школы или хора. Для католика церковь, возможно, теряет в каком-то смысле свою идентичность в момент смерти и переизбрании римского папы. Но церковь, главным образом, собиралась на земле древней римской империи по домам. И вокруг стола.

В Послании галатийской церкви Павел обличает за лицемерие апостола Петра. Также досталось за допущенный компромисс Варнаве (Послание Галатам 2:13). Но в чем заключалась проблема? Проблема заключалась в том (как видно из стиха 12), что язычники и иудеи должны были как-то рассесться за… одним столом. Конечно, стол здесь – понятие собирательное, т. к. в древности на Востоке люди главным образом возлежали. Тут другое. Под угрозу ставилось единство церкви. К тому же, страдало само Евангелие, которое должно было объединять народы. Ведь набожный иудей, брезгливо ковыряясь в блюде, приготовленным язычником, не видел и не желал видеть никакого основания для братского общения. Трапеза, ранее объединяющая иудеев в одно общение, теперь должна были соединить их с эллинами. Но в домах галатов она стала соблазном и средством для разъединения. Это понимал и Бог, когда заблаговременно дал Петру увидеть в момент молитвенного экстаза фантастическое видение: апостол увидел на развернутом ковре разнообразных нечистых животных. Их и повелел апостолу есть сам Бог. Петр осознал, что его рацион, общайся он теперь с язычниками, впредь должен основательно пополниться новыми невообразимыми блюдами.

Последняя книга христианской Библии Апокалипсис Иоанна Богослова рассказывает, что встреча Бога с Его народом также не обойдется без праздничного банкета, пира Царствия. Этот симпозиум, как красочно рассказывает Иоанн, начнется под бурные овации народов и распитие нового вина, при встрече Жениха (Иисуса) и Невесты (Церкви). Свадебный пир продолжится и в вечности, когда Бог предложит всю новую землю и новое небо как блюдо, как непреходящее средство невиданного банкета. Люди сегодня, сами того не ведая, по-настоящему предвкушают этот банкет. Они уютно рассаживаются за столом, делятся при этом радостями и печалями, вкушая пищу и не осознавая того, насколько они близки к религиозному акту, именуемому церковь. Ведь она, то ли мы говорим о Господней Вечере, то ли о тех «собираниях», которые происходили когда-то где-то в Коринфе или далеком Риме, всегда устраивалась у стола. И за столом Божьи дети ели и пили, находясь в присутствии Того, Кто сейчас стоит у самых наших дверей. У дверей наступившего Нового года.

Виктор Шленкин,
"Баптисты Петербурга" www.baptist.spb.ru