Комментарии

Как некоторые стали излагать журналистским образом известные всем нам последние события в Москве и в других российских городах 10 декабря 2011 года, рассудилось и нам изложить очередные размышления. Многие из православных публичных персон, да и среди евангельских тоже, явно предостерегают народ от любых попыток сменить нынешнюю власть (о чем будет сказано еще позже). Кто-то старается посредством молчания просто выиграть время, исчезнув из публичной жизни. Почему христианские лидеры кажутся такими скованными и не дают четких и вразумительных комментариев (не призывов) в отношении происходящих явлений? А может быть, и перемен…

Нашим российским «декабристам» не нужно захватывать телеграф, почту и вокзал. В распоряжении потенциальных «революционеров» есть интернет. Подобную угрозу поняли и в соответствующих органах. В течение последних дней никто не мог воспользоваться своими сетевыми дневниками – показывали «Лебединое озеро». Во время выборов в Госдуму были проблемы и у вещания «Эха Москвы». Но это тем не менее не помешало возмущенным россиянам выйти на улицу столицы, чтоб выразить свой протест в адрес нынешней власти. Протест, как говорят сами граждане, против фальсификации выборов. И все получилось достаточно мирно. Впервые за многие годы на площади без призывов к переворотам собрались десятки тысяч людей.

Youtube, вКонтакте, Живой Журнал (ЖЖ) и FaceBook переполнены видеороликами и записями о выбросе в ящики для голосования целых кип бюллетеней. Эти бюллетени (по несколько сотен документов) свидетельствуют в пользу правящей «партии власти». Конечно, россиян можно понять. Такое откровенное поползновение на их права заставило даже самых безразличных до политики людей выйти из теплых домов и подключиться к протестному движению.

Не обошлось и без откровенных курьезов. Так, глава ЦИК Владимир Чуров объяснил появление многочисленных видеороликов о фальсификациях на выборах тем, что неизвестные организовали на частных квартирах фальшивые избирательные участки. И все это потом было заснято на камеры… Это бессмысленное заявление еще больше убедило граждан в том, что власть в полной растерянности. В растерянности от самой себя. Ведь то, что показывают по ТВ (которое народ уже окрестил как «зомбоящик»): радостные лица мальчишек с барабанами, смущенные таджики на митинге в честь ЕР и восторженные пожилые женщины с транспарантами в придачу с оцеплением ОМОНа – разительно отличается от другой реальности – интернета. Прямо как в голливудской Матрице с Морфиусом и Нео!

Думаю, не стоит чрезмерно стараться, описывая то, что происходило на ТВ и в интернете. Полагаю, что того, кто читает эту статью, преимущественно публикуемую на веб-сайте «Баптисты Петербурга», не нужно через край убеждать в том, что происходит в интернет-пространстве. Не стоит также толковать и ломать голову над тем, почему православный патриарх буквально пропал в период происходящих событий. Здесь нас главным образом интересует нерешительная и где-то неадекватная реакция некоторых православных и протестантских верующих. И эта реакция, на наш взгляд, показательна тем, что российские христиане к таким политическим переменам оказались менее всего готовыми.

Вот что бросается в глаза. Во-первых, при любом вопросе о том, как реагировать на призыв оппозиции выйти на санкционированный властью(!) митинг 10 или 24 декабря, средний (я повторю: средний!) евангельских христианин (пастор или мирянин) решительно выражает протест против «всяких революций». Кто-то даже выдвинул идею, что протестанты всегда были против любых политических «мятежей и восстаний» (может быть, он имел в виду филиппику Лютера против восстания крестьян в Германии?). Хотя исторически такое наивное суждение не может иметь право на существование (нужно отметить, что протестанты воевали 30 лет в Европе, не говоря уже о движении оранжистов в Голландии) – это говорит о мировоззрении! Безопасность в южных штатах Америки, например, (то ли среди баптистов или же пресвитериан), утверждается не только законами и правительством их свято хранящим, но и дробовиками, которые висят на стенках в домах благовестников.

Во-вторых, занимательно еще и другое. Призывающие выйти на митинг не говорят о революции. Они говорят о гражданском долге. Человек, приходящий на митинг в рамках закона(!), выражает свое недовольство и протест цивильно. Опять же: в рамках Конституции и закона РФ. Однако стены сетевых журналов сразу переполняются словесной истерикой, что асфальт Болотной 10 декабря покроется кровью революционеров и зачинщиков беспорядков. Не надо нам, мол, еще одной российской Ливии… И вот на этом феномене правового, а где-то и богословского нигилизма в стане евангельских христиан мне и хотелось бы остановиться.

Что обо всем этом может сказать библейское богословие?

Конечно, напрасно примерять на Иисусе униформу политического кубинского революционера, типа команданте Че Гевары. Однако не стоит из него делать и новозаветного пацифиста, типа прото-фигуры Махатмы Ганди (хотя между ними оказалось бы много общего). С другой стороны, как занимательно отметил Честертон: те, с кем по-настоящему ладил Иисус (а вместе с Ним и Павел), так это римские офицеры.

Иисус участвовал в жизни палестинской земли под штандартами римской империи именно как политическая фигура. Его проповедь была наполнена словами, содержащими политический смысл. И хотя в его намерения не входила никакая политическая агитация по рекруту бойцов против римских оккупантов – он даже никогда не упоминал таких слов как Рим и не называл ни Пилата, ни других римских администраторов даже по имени – его образ действий и слова имели исключительно политическую направленность.

Мы вспоминаем сегодня о Риме исключительно в контексте «полноты времен» (Послание Галатам 4:4). Римляне дали первым христианским проповедникам дороги, а также относительный мир для распространения Благой Вести. Однако при этом Рим был мощной империей, чье существование и процветание держалось исключительно за счет насилия. Калидонский вождь (у Тацита) так говорит о римлянах: [Римляне] – мировые грабители… Если враг богат, они алчут, если беден – они страждут главенства. Ни восток, ни запад не насыщает их… Они грабят, безжалостно убивают, разоряют и называют это «империей»; и там, где они оставляют опустошение, они называют это «миром». Другими словами, римляне мало что принесли хорошего завоеванным городам и землям. Показательная резня, страшные казни, типа распятия, и дань. И это серьезно ощущали на себе те же завоеванные галилеяне. Пилат перемешал их кровь во время устроенной им резни с их же жертвоприношениями (Ев. от Луки 13:1). Ведь мир, который дал Риму Октавиан после победы над Антонием (прозванный Августом и спасителем), был в то же время настоящим проклятием для завоеванных народов. Надпись из провинциального собрания в Азии (западная малая Азия) датированная 9 годом до н.э. является ярким выражением поклонения божественному императору. Его появление считалось началом новой эры, он был послан провидением, назван спасителем и, наконец, его рождение есть благая весть (Евангелие) для целого мира (OGIS 2.#458).

Вся ирония заключалась в том, что первые апостолы подхватили это слово. Теперь Евангелием считается не рождение Августа, но Иисуса из Назарета. Именно Его называет в своих посланиях Павел «Кириосом», т.е. Владыкой, Господином. Этот же титул, среди прочих, имели римские императоры, что указывало на их божественность. И теперь такой титул имеет Христос. А это в устах апостолов означало только одно: кесарь на самом-то деле – самозванец (Том Райт).

Один из классиков современных исследований Нового Завета, Доминик Кроссан, обнажает еще более ироничную сторону активности апостолов и ранней церкви. Ученый пишет:
Жил да был такой человек в первом веке, которого считали «Божественным», «Сыном Божьим», «Богом» и «Богом от Богов», чьими титулами считались «Господь», «Искупитель», «Освободитель» и «Спаситель мира». Что это был за человек? Большинство людей, знакомых с западной традицией, возможно, скажут, если им на это не помешает ответить другая очевидность, что это Иисус из Назарета. И большинство христиан, скорее всего, подумают, что эти титулы были первоначально составлены и уникальным образом применены к Иисусу. Но перед тем как появился Иисус, все эти термины принадлежали Августу Цезарю. Провозглашать их по отношению к Иисусу Христу означало, таким образом, их отрицание в отношении Августа Цезаря. Христиане же не просто использовали типичные термины того времени, которые применялись к кому попало, или даже экстраординарные титулы, которые тогда применялись к особым людям на Востоке. Они воспользовались идентичностью римского императора и применили ее по отношению к иудейскому крестьянину. Либо это была какая-то шутка, или низкокачественная сатира, или это было то, что римляне называли majestas, а мы называем государственной изменой.

Так или иначе, на Востоке послание Иисуса касалось не просто жизни в раю, где спасенные души питались небесными кренделями, но и конкретного общественного, политического порядка. Но как? Естественно предположить, что Иисус также не призывал к мятежу и революции. До Него уже были маккавейские братья, а после — Бар Кохба, которые так и не смогли при помощи своих революционных идеалов осуществить воссоздание царствия Бога. И вот в синяках перед римским прокуратором стоит иудейский ремесленник, чьи последние годы жизни были связаны с учением о Царстве и путешествиями по Палестине. И этот еврей говорит Пилату: «Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда» (Ев. от Иоанна 18:38). Этими словами Иисус не утверждает чудаковатость и внеземной, некий инопланетный характер своего царства. Иисус намекает Пилату, что обычная метода империи – это мир благодаря победе, т.е. насилию. И в свою очередь, эта победа требует еще одной победы, потому что ее невозможно так просто удержать. Поход Мессии заключается в том, что служители Его Царства действуют ненасильственным образом. И ненасилие является ключевым элементом такого Царства.

Но это было недостаточно ни для римских властей, ни для иудеев. В послании Иисуса видели политическую программу, которая ставила под угрозу божественный статус римского императора. Так было и с книгами христиан. Если священные книги гностиков оставались без всякого внимания, но то и понятно, гностический Иисус не имел никаких политических претензий к кесарю, то книги христиан изымались и сжигались (типичная выходка любого диктаторского режима даже в XX в.). Курьезен и тот пример, что греческие слова «каяться» (метонео) и верить (пистео) также передавали политическую коннотацию. Так в своем жизнеописании (Vita) Иосиф Флавий убеждает своих соотечественников, восставших против Рима галилеян «передумать» и «присягнуть» римской власти, которую евреи, включая Флавия, считали четвертым апокалиптическим зверем пророка Даниила. Если же читать Жизнь Флавия на греческом, на память придет то, о чем писали и евангелисты (Ев. от Марка 1:15). Синоптические евангелия также используют эти слова «передумать» и «присягнуть», но в привычном для нашего религиозного слуха контексте: «покайтесь и веруйте… в Евангелие» (Том Райт).

Еще в предреволюционное время церковь заслуженно стала в устах ее критиков-марксистов местом, где оправдывается эксплуатация трудового класса (сегодня это подхватил Невзоров), где поддерживается имперская идеология («мир после победы»). Это институт, который сохраняет величественное молчание и равнодушие, когда политиками совершается насилие и торжественно произносится ложь. И именно такое отношение заставляет церковный народ искать другой крайности: создавать политическую идеологию в форме «богословия освобождения», которая находит свое выражение где-то в латинской Америке. В таких кругах Иисус становится чуть ли не революционером. А почему? Потому что официальная церковная иерархия говорит эксплуатируемому и угнетаемому классу: «Ваша щедрая награда пока еще прибережена далеко на небесах». И чтобы с горя не скатиться в воинственный атеизм, священникам приходится делать выбор в пользу политической теологии.

Что же мы предлагаем? От пастырей не требуется делать явных политических высказываний (хотя весь вопрос в том, что есть «политический»). Их деятельность, согласно библейскому богословию, уже имеет политический характер. То ли мы решаем семейные вопросы, то ли у нас не течет вода из крана, и мы пишем заявки в ЖКХ – невозможно вырвать нашу жизнь из «земного контекста». Если кто-то не пишет жалобу в милицию, это еще не признак пацифизма. Как и в отношении тех, кто пишет, – это еще не признак милитаризма. Здесь же от христиан требуется мудрое признание того, что черное есть черное, а белое есть белое. Общество, то ли это активные христиане или вовсе неверующие, внимательно следит за выступлениями христианских лидеров. И когда они хранят молчание, посторонним наблюдателям это представляется выжиданием и бесхребетностью. Это очень сильно отличается от политической позиции Иисуса, пророков и Иоанна Крестителя, с одной стороны, и Амвросия Миланского с Иоанном Златоустом – с другой.

Обычные христиане являются солью и светом миру. Они уже вовлечены в активную политическую жизнь. Мы уже живем не в империи, но в демократической стране, которая дает нам возможность, согласно Конституции РФ и ее законам, выйти на мирный санкционированный митинг и напомнить правительству таким ненасильственным способом, что оно не должно забывать о своей священной функции: карать зло и поощрять добро (Римлянам 13:2-4). Начальство, если оно не знает системы сдержек и противовесов, начинает демонизироваться. И эта демонизация власти наступает тогда, когда она наоборот поощряет зло и наказывает за добро. Что и происходит сегодня в нашем обществе. Но когда церковь в той же политической традиции непротивления Мартина Лютера Кинга не желает воспользоваться своим правом, про общество, в котором оно живет, заслуженно говорят: оно заслужило себе таких правителей. И церковь перестала быть солью земли и светом миру. А когда мы предохраняем своими праведными делами мир от зла, тогда нам не нужно думать хотя бы о той же скорейшей эмиграции…

Конечно, у христиан нет волшебной палочки, что-то вроде мистического жезла, как, например, прут у апостола Матафия в его апокрифических деяниях (потому, скорее всего, эти деяния и остались апокрифическими), с которым можно было бы мгновенно изменить мир. Нет такой палочки-выручалочки, разумеется, и у простых людей. Митинг может оказаться паллиативной, временной мерой. Можно просто выпустить пар. И все. А для становления гражданского общества необходимо время, терпение и ежедневные усилия. Люди должны читать газеты, знать свое начальство в лицо, ходить постоянно на голосования, возможно, попробовать себя в качестве наблюдателей. Нужно потихоньку выбираться из совково-египетского рабства, менталитета. И для этого нужно помнить о «Правиле трех Т».

Виктор Шленкин,
"Баптисты Петербурга" www.baptist.spb.ru